ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
ЗАВЕРШЕНИЕ БОРЬБЫ ЗА РАЗДЕЛ МИРА
10 сентября 1898 г. Монсон вручил Делькаосе в несколько перефразированном виде текст телеграммы Солсбери.
Делькассе ограничился тем, что обратил внимание посла на неопределенность
границ той территории, которая принадлежала дервишам.
13 сентября в Париже
был получен ответ Муравьева па запрос, сделанный ему Делькассе. Ответ был
ободряющим. Русский министр заявил, «что в данном деле, как и во всех вопросах,
касающихся Египта, императорское правительство готово идти вместе с Францией и
согласовать свою позицию с французской». Муравьев сказал, что по первому
впечатлению «протест султана, поддержанный великими державами, мог бы иметь
шансы на успех». Весьма благоприятным было и отношение русской прессы.
Создается впечатление,
что в Петербурге не верили в возможность англо-французской войны, отнюдь не
были огорчены англо-французской ссорой и готовы были поддержать Францию, а
заодно несколько заострить англо-французский конфликт.
Итак, французское
правительство могло рассчитывать на поддержку России: оно фактически требовало
от своей союзницы в фашодском инциденте даже меньше того, что та ему
предлагала. Месяцем позже это подтвердилось во время визита Муравьева в Париж.
Русский министр прибыл
туда в самый разгар фашодского конфликта — 15 октября 1898 г. В тот же день он имел продолжительную беседу со своим новым французским коллегой. С первых же
слов Делькаосе заверил Муравьева в своей приверженности франко-русскому союзу.
Его политика, заявил он, будет «идти рука об руку» с русской.
Беседа обратилась
сначала на русское предложение о созыве Гаагской конференции. «Затем г-н
Делькассе коснулся жгучего для Франции вопроса — занятия французами Фашоды». Он
ознакомил Муравьева с ходом англо-французских переговоров и «выразил убеждение,
что спорный вопрос этот в скором будущем решится полюбовно и что, уступив свои
права на Фашоду. Франция получит удовлетворение, а именно свободный доступ к
левому берегу Белого Нила».
Муравьев ожидал, что
Делькассе будет просить у России «поддержки в переговорах с Англией». Однако
этого не случилось. «По-видимому, — писал Муравьев царю, — парижская печать неправильно
передавала взгляды правительства республики. Г-н Делькассе не только не
обращался ко мне с подобным ходатайством, но даже объявил мне, что он ни в коем
случае не намерен ставить вопрос о Фашоде на почву нынешнего общеевропейского
положения, а что скорее думает придать ему чисто колониальный характер».
Президент Ф. Фор, с
которым Муравьев тоже встретился, совсем не касался фашодекого инцидента и
говорил только об общей враждебности Англии к его стране.
Благоприятная позиция
русского правительства не побудила Делькаосе изменить принятый им курс; но в
последующие дни он стал несколько храбрее в своих беседах с англичанами.
|
